Из опыта работы Андреапольского районного краеведческого музея

Социально-экономические изменения, происходящие в российском обществе на протяжении последнего двадцатилетия, охватили все сферы жизнедеятельности, связанные с культурным наследием. В значительной степени они затронули музеи. На современном этапе государственного развития, некоторой частью социума музей рассматривается лишь как конкурент развлекательного центра. Экономическая, преобладающая ныне по отношению к эстетической и научной, точка зрения, заключается в том, что «наука – тоже бренд, только его нужно правильно раскрутить. В музее, как и в любой другой структуре, важен маркетинг»¹.

С этим сложно спорить, в виду того, что капитализация всё глубже проникает в любую отрасль институтов нравственности. Как утверждает профессор Высшей школы экономики А. Б. Долгин², у музея есть три основные функции: хранение, изучение и предъявление. Первые две – интровертные, для них необходимо отстраивать систему натуральных, неденежных показателей, третья (работа с посетителем) – экстравертная, здесь нужно измерять культурный эффект. Только в качестве единиц измерения следует использовать не одни лишь деньги (хотя для ряда задач и их тоже), но и рецепиированное время потребителей, и его итоговое субъективное качество. И результат определять не только по кассовым сборам, но и по привлеченному вниманию. Конвертация внимания в деньги может осуществляться посредством разных бизнес-моделей: прямой продажи конечным потребителям, рекламно-спонсорской модели, государственного субсидирования.

 Таким образом, если рассуждать в разрезе современных представлений о влиянии музея на личность человека, то, на языке нетрадиционной экономики, речь здесь может идти лишь о целесообразности использования личностных ресурсов (потраченное время, эмоции, полученное удовольствие и проч.) в освоении музейных потенциалов. Ряд профильных работников нового поколения прямо говорит: «В обществе произошли значительные перемены. И музейные работники понимают необходимость нового видения традиционной экспонатуры. Сегодня отношение к музейному делу принципиально другое. Музеи стали серьёзной частью туристического бизнеса, и консервативный подход мало кого привлекает»³.

Между тем, зачастую даже указанное выше мнение не всегда выражает чаяния собственно музеев. В том же туристическом бизнесе, как оказалось, фактические недочёты в охране культурного наследия, и связанные с ними кражи являются прямым следствием отсутствия музейной политики у правительства и государства. По сообщению Н. Удаловой, «наибольшее возмущение в профессиональной среде вызывают две вещи. Первая – дискредитация музейного сообщества в целом. Вторая – раздувание скандала с Эрмитажем с целью давления на правительство и президента и осуществления явной или скрытой приватизации музеев»⁴.

Яркой иллюстрацией этого служит пример известного Мышкинского Народного музея Ярославской области. Вот что сообщает его директор Н. В. Лушин. В конце 2006 года «случился очень сильный пожар, полностью уничтоживший отдел крестьянского быта с богатейшей коллекцией самоваров, крестьянской утвари, прялок, гончарных изделий. Мы считаем, что это поджог. На другой день в интернете и СМИ прошла информация, что сгорел музей Мыши. Посещаемость комплекса упала на 80 %. Но этого показалось мало. Там же, в интернете, какая-то мразь поместила сенсационную новость, что мы распродали все экспонаты, а музей подожгли. Буря негодования обрушилась на организацию, как на местном уровне, так и на областном. По результатам проверок нас оштрафовали на 30 тысяч, за нарушение пожарной безопасности. Судиться нет ни желания, ни сил, ни средств»⁵.

Итак, в предлагаемых методах свободной экономической политики и конкуренции, при существующей модели  развития музеев как самостоятельных и самообеспечиваемых организаций, большинству «краеведческих провинциалов» просто не выжить. Однако и положение музеев государственных незыблемо лишь на первый взгляд. Директор музея-усадьбы «Останкино» Г. Вдовин пишет: «Как ни стыдно, как ни больно признать, но и пропажа экспонатов в Эрмитаже, и пожар в Муранове, и многие другие беды музеев, всего лишь явленные обществу, - следствие не провала, а отсутствия культурной политики. Они лишь плод взаимоотношений музея и государства. Парадоксально, но главные враги современного государственного музея – это музей и государство.

Государство проявляется в противоречии между имперскими амбициями и демократическими ценностями, в безволии и импотенции культурной политики при отсутствии гражданского общества, в клерикализации власти, в двусмысленном положении отечественного капитала, не имеющего стимула к взаимовыгодному сотрудничеству с музеями. Сам музей – в нежелании осознать нынешний кризис музея как идеи, как мировоззрения, в отсутствии не только профессиональной, цеховой солидарности, но и единства в отстаивании простейших корпоративных ценностей, в высокомерии «последних святых», в апломбе эзотерического жречества, в попытках преступного сговора с властью, церковью и капиталом, в правовой девственности, граничащей с правовым нигилизмом»⁶.

Вышеизложенные проблемы ставят перед профессиональными работниками вопросы: быть или не быть музею в современном мире? Оставаться ли сокровищницей национального историко-культурного  достояния, или же в погоне за потребителем вступать в конкуренцию с центрами развлечения (и, зачастую, развращения), становясь на этом пути придатком российского несовершенного бизнеса? Есть ли место научным изысканиям в сложившейся ситуации?

«Простые» для экономиста, эти вопросы на самом деле куда более глубинные по сути происходящего в обществе процесса. Ведь музееведение в России традиционно, имеет ярко выраженный национальный характер, черты, особенности. Император Пётр Великий, учреждая Кунсткамеру, видел в ней не собрание диковинок, подобное известным европейским кабинетам и арсеналам, а средство просвещения своих подданных. С тех пор, пройдя немалый путь во времени, российские музеи основной своей целью ставили просветительскую миссию.

В подведении, зачастую искусственном, музеев к некоему общему стереотипу, мне видится не просто изменение собственно универсальной деятельности в проекции на тотальные изменения в обществе. Это хорошо спланированный, изысканный, продуманный удар по  сложившимся традициям, вековым культурным ценностям, и, по большому счёту, государственным устоям. Целью его является разрушение национального сознания, генетического восприятия, исторической памяти соотечественников, подмена идейной обоснованности представляемого в экспозициях материала простым удовлетворением любопытства нигилистически безответственной перед судьбой Отечества публики.

Опыт работы Андреапольского районного муниципального краеведческого музея, которому в мае с. г. исполняется 35 лет, показывает, что даже в современных условиях провинциальный музей может и должен жить, работать, собирать раритеты местной истории, сохранять их, пропагандировать, и, по возможности, заниматься научно-исследовательской деятельностью.

Безусловно, как и многие районные музеи, не являющиеся филиалами государственного (ТГОМ), наш испытывает аналогичные трудности. Практически во всём, что касается обеспечения (аренда помещения, коммунальные услуги, заработная плата и проч.) его существование зависит от местного бюджета, решений, и, в какой-то мере, симпатий администрации района. Реформы, связанные с местным самоуправлением, внесли значительные коррективы в распределение бюджетного финансирования подведомственных учреждений. Естественно, не обошла чаша сия и музей. В последние пару лет обеспечиваются лишь жизненно важные его потребности, такие, как, например, оплата отопления, электросвязи, и проч. Любые статьи, относящиеся к развитию музея, не действуют, денег на них нет. Ранее, с 2002 по 2004 гг. ощутимой была помощь Главы района, но об этом чуть ниже.

В конце 1999 – начале 2000 гг. музей по решению Главы района В. А. Алексеева из деревянного двухквартирного домика перевезли в здание закрытого ранее детского сада на окраине г. Андреаполь, предоставив  ему 2/3 второго этажа.  Переезд в новое помещение позволил существенно расширить имеющиеся тематические разделы, а, по сути, – заново создать экспозиции, выделив их в ряд самостоятельных залов.  Денежное обеспечение задуманного удалось во многом осуществить после прихода на пост Главы Андреапольского района Н. Н. Баранника.

Так, в 2002 году открылись залы 60-летия освобождения района от немецко-фашистских захватчиков, истории поискового движения на территории Тверской области, и древнейшей истории (мезолит – ХVIII век). В 2003-м – зал оборонительных боёв на территории Андреапольского района (1941), в 2004-м – палеонтологии, в 2005-м – истории церквей и православия на территории района, ХIХ века, в 2006 году – начала ХХ века (до Первой мировой войны). Несмотря на отсутствие в настоящее время средств на ремонт в районном бюджете, начаты работы над созданием зала природы, и, в связи с новыми поступлениями, - полного изменения экспозиции в зале истории поиска. Следует сказать, что при всём упоминавшемся выше финансировании, речь идёт не о миллионах рублей, а об элементарном денежном обеспечении необходимых работ. Каркасы витрин строятся и монтируются из деревянных брусьев, обшиваются оргалитом. Стенды изготавливаются из тех же материалов. Дополнительно закупаются холст, краска, лампы, гвозди.

Весь экспозиционный план разрабатывается директором музея, с обязательным учётом особенностей представляемого местного материала. Кроме того, мы пошли по пути классического (как выразился один из современных музейщиков, «консервативного») музея, с обязательными научными элементами. Таким образом, практически каждый зал не просто представляет экспонаты, но и даёт научный анализ раскрываемой темы. Например, консультации по тому или иному спорному вопросу при создании археологического отдела в разное время директору музея оказывали такие специалисты, как П. Д. Малыгин, И. Н. Черных, П. Г. Гайдуков, А. Д. Максимов, А. А. Фролов и другие. Предметы и коллекции различной тематики определяли специалисты Палеонтологического музея имени Ю. Орлова, Минералогического имени А. Ферсмана, Тверского государственного музея, Зоологического музея МГУ. Подход, когда представляемый  на подиуме экспонат назывался бы по принципу «на что больше похоже», был сразу же исключён.

Каким же образом за столь короткое время удалось разработать и смонтировать несколько различных по стилю экспозиций? Во многом, благодаря идейности осуществляемой задачи, и человеческому фактору. Добровольным помощникам и друзьям музея изначально разъяснялось (да и теперь разъясняется), что речь идёт ни много, ни мало, как о достоянии города. Дальнейшее участие каждого определялось принятием данной идеи за основу. Именно благодаря этому, при весьма простеньком оборудовании, на мой взгляд, удалось достойно и с любовью, сохранив принцип  хотя бы минимального научного анализа, представить многие страницы местной истории и культуры. У посетителей никогда не возникает мысли о том, что стенды, содержащие довольно-таки  серьёзную информацию, изготовлены руками школьников-поисковиков, а не специалистов-профессионалов. Тем не менее, это так.

Понимая некую ущербность и неказистость деревянных витрин, мы попытались сгладить нежелательный эффект максимальным общением экспоната с посетителем (исключающим, правда новомодный принцип «всё потрогать»). Так, при высоте витрин 220 см, высота подиума составляет 60 см. Стекло стандартное, 130 х 80 см. Глубина большинства витрин 40 см, что позволяет без особого напряжения читать представленные тексты. Стенды для мелких экспонатов имеют размеры 50 х 50 см,  и располагаются внутри витрин двумя поясами, верхний из которых содержит документальную информацию, а нижний насыщен экспонатами. Указанные размеры стендов (на наш взгляд, это наиболее удобоприемлемое для восприятия человеческим взглядом пространство), даже при большом количестве последних, не позволяют уставать вниманию. Кроме того, в каждом из залов желательно присутствие хотя бы одной подлинной живописной работы, которая также могла бы способствовать разгрузке излишней напряжённости. Музейщик интуитивно должен чувствовать, что расположение экспонатов в совокупности должно способствовать состоянию уюта, что также очень важно для работы с посетителем. Экспозиция, даже при обилии ценных экспонатов, не должна «давить». Есть и другие приёмы работы над оформлением, но, подчёркиваю, многое из применяемого используется не из стандартности музейной работы, а из принципа «голь на выдумки хитра». Основная задача Андреапольского музея – работать не на всяческое «ублажение» приходящего контингента, а на раскрытие в каждом духовной, генетической памяти ушедших и уходящих поколений, национального самосознания,  значимости личности в проекции на судьбы предков (что можно объединить единым понятием «патриотизм»). Во многом это удаётся, а следовательно, даже при отсутствии национальной, государственной идеи такой метод музейной работы вполне приемлем. Более того, из собственного опыта могу сказать, что во многом он оправдан, ожидаем посетителем, и его искусственная замена суррогатом псевдомузейного с очередной «развлекаловкой» необоснованна.

Создание очередных разделов позволило активизировать собирательскую работу. Особенностью Андреапольского краеведческого музея является то, что при нём действует поисковый отряд «Подвиг» (директор музея является одновременно и командиром поисковиков). Основу отряда составляют школьники и молодые люди в возрасте до 35 лет. Работая на местах боёв на территории Тверской области, эксгумируя и перезахоранивая на воинские кладбища останки погибших в 1941 – 1944 гг. советских солдат и офицеров, ребята находят раритеты Великой Отечественной войны. Практически всё более или менее интересное  собирается для  фондов музея (впрочем, попутно, снабжаются и другие, районные и школьные). Благодаря этому, за последние 15 лет сложилась богатейшая коллекция фронтовых предметов – элементов амуниции, вооружения, снаряжения советских войск и вермахта. Сотрудничая с другими поисковыми формированиями области, музей непрерывно пополняет свои фонды. На основе этих материалов действуют разделы, связанные с военными событиями.

Научный характер проводимой работы заключается в тщательной обработке и датировке собранного материала. Для этого проводятся опрос местных жителей (с аудио или видеофиксацией беседы), исследования в различных архивах (Андреапольском районном, Центральном Министерства обороны, Российском государственном военном, Российском государственном, пограничных войск и войск НКВД, Тверском Центре документации новейшей истории). Подъёмный материал фактически дополняет концепцию, разработанную на основе собранных документальных и устных сведений, тем самым исключая хотя бы частично обезличивание находимых предметов. Так, например, весной с. г. неподалёку от г. Андреаполь поисковики обследовали тыловые артиллерийские позиции вермахта, на которых  обнаружили следы скоротечного боя: гильзы, сменный ствол пулемёта ДП, револьвер системы Нагана 1941 года выпуска. Сопоставляя результаты полевого исследования, характер и вид собранных артефактов с данными ЦАМО, мы позволяем себе утверждать, что обнаружено место прорыва из окружения в ночь с 14 на 15 сентября 1941 года оперативной группы 83 погранотряда под командованием капитана Брехова А. П. и комиссара старшего лейтенанта Д. Т. Красножена.

Однако поисковики участвуют в восстановлении не только ратной истории Отечества. Как ни странно, именно они представляют собой исследовательский костяк музея. Благодаря им доставляются из многочисленных поездок по району интереснейшие предметы быта из вымирающих деревень, большинство из которых затем попадают непосредственно в экспозицию.

К одной из форм полевой деятельности, проводимой Андреапольским музеем, следует отнести районные эколого-краеведческие экспедиции, проводимые  с 1995 года. Это многодневные путешествия по разработанному заранее маршруту, ставящие своей целью, во-первых, практическую отработку профильных теоретических знаний, полученных в школе (экология, история, этнография и проч.). Во-вторых, посильное научное изучение местности. В третьих, максимальный коллекционный сбор любого доступного тематического материала. Характер и объём проводимой в них работы зависит от количества участников. Существует два варианта укомплектования экспедиции личным составом. Первый – это формирование на базе школ профильных полевых отрядов под руководством педагогов (например, участницей ряда походов являлась экологическая группа во главе с учителем биологии СОШ № 3 Н. В. Рачеевой), каждый из которых, имея в виду общую цель путешествия, занимается специфической деятельностью. Второй – это, при невозможности организации большого количества участников, - создание единого мобильного универсального отряда, действия которого продиктованы темой и маршрутом конкретной экспедиции.

Безусловно, во всех указанных выше мероприятиях сохраняется принцип научного изучения. Так, например, экспедиция 2005 года прошла совместно с представителем Новоторжской археологической разведки, кандидатом исторических наук А. А. Фроловым. В результате было выявлено несколько десятков ранее неизвестных археологических объектов (датировка от мезолита до средневековья), произведена их  топографическая съёмка, собран подъёмный материал. Археологическая коллекция музея пополнилась фрагментами керамики, обломками браслетов, привесок, арабской и византийской монетами, бусинами и прочими артефактами. Научным достижением проведённой экспедиции явилось, по всей видимости, достоверное обнаружение легендарного летописного новгородского селения Буец.

В последнее время зримо замечается массовый уход из жизни представителей старшего и среднего поколений. Конечно же, если видеть основную функцию музея в представлении публике «диковин на обозрение», и развитии бизнеса, то ни о каких потугах в этом направлении не может быть и речи. Но, мне кажется, «изюминка» многих провинциальных музеев заключается именно в работе с людьми. На основе собираемых у населения документов, предметов, произведённой видео или аудиозаписи можно не только качественно пополнить музейный фонд, но и составить  постоянную или выставочную экспозицию. Уже несколько лет при музее работает группа (созданная также из поисковиков), которая ведёт опрос населения. Записывается информация о жизни человека, его легендарные или реальные познания о прошлом,  профессиональные сведения о предприятии или организации, где он трудился. Так, например, в связи со 100-летием Бологое-Полоцкой ветки Октябрьской железной дороги, в настоящее время производится опрос адресатов – работников железнодорожного транспорта. В результате сборов выясняется, что, во-первых, данный контингент населения практически не затронут музейными исследованиями. Во-вторых, собираемый материал позволит в будущем открыть отдельный раздел (есть вариант – музейчик в вагоне) по указанной тематике.

Более того, среди ряда уроженцев района, чья судьба на долгие годы не была связана с исторической родиной, в последнее время имеется тенденция переезжать в наши края на постоянное, или временное место жительства. Даже среди своих земляков они зачастую называются «дачниками». Между тем, многие из них представляют собой потенциальных носителей подчас уникальной информации о событиях государственного масштаба. Не работать с ними музейщику невозможно. Через судьбы этих людей прослеживается история страны. Опять-таки, обработка получаемых материалов, в совокупности с детальным анализом имеющихся документальных источников несёт в себе несомненный научный уклон.

Составной частью общения с населением является переписка. В последнее время, как удалось выяснить в личных беседах с коллегами, ей уделяется не такое уж и большое время. Альтернативу переписке с архивами и научными учреждениями музейные специалисты видят в интернете. Тем не менее, интернет панацеей не является, и являться не будет, хотя его роль в современном мире информационных технологий никто не собирается сбрасывать со счетов. Но он вряд ли сумеет заменить общение с подлинными документальными сокровищами нашей истории, хранящимися в соответствующих учреждениях. Что же касается эпистолярного общения с адресатами, то такая практика сошла на нет. Хотя, в любое время существования отечественного музееведения, она давала весьма солидный приток раритетов (не говоря уж о том, что благодаря ей раскрывались замечательные сюжеты, достойные не одного лишь места в экспозиции).

Переписке в Андреапольском музее уделяется достаточно много времени. Из последних «находок» - судьба уроженца района, участника нескольких войн (Советско-финской 1939/ 40 гг., Великой Отечественной 1941/ 45 гг., Корейской 1950/ 53 гг.), участника оборонительных боёв за пос. Андреаполь осенью 1941 года, гвардии полковника В. В. Воробьёва, ныне проживающего в г. Москва. Переписка позволяет выявить иные возможности и аспекты музейной деятельности. Завязываются новые связи, выявляются перспективы. Качество переписки улучшилось с появлением электронного ящика.

Существует множество форм и методов музейной работы на местах. Но главным в ней остаётся человеческий фактор. Если в государстве когда-либо возобладает общенародная идея, то наша работа будет способствовать возрождению нации в целом, её нравственности, приоритетов, традиций. Если же нет – не будет, уже в самом ближайшем будущем, и самого понятия «российская нация». Тем важнее любому музейщику не поддаваться апатии, тем преступнее для него складывать руки, позволяя своим бездействием зачастую прямое разрушение достояния народа. Нет оправдания ни отсутствию средств, ни ухудшениям условий работы, о чём приходится слышать от коллег.

И закончить свой доклад хотелось бы словами директора музея-усадьбы «Останкино» Г. Вдовина:

«Так что мы потеряли? Не только экспонаты из Эрмитажа. Пропала, не найдясь, целенаправленная политика, сгинули корпоративная солидарность и цеховые ценности, исчезла ответственность музейщика перед обществом и заинтересованность общества в музее. Это потери. И они особенно стыдны пред мужественными лицами беспокойных наших учителей, спасавших и спасших многие памятники, коллекции, музеи, коллег в кошмарах и безумии Первой мировой, Гражданской, Великой Отечественной, репрессий»⁷.

Эти слова – в укор и назидание и нам, патриотам российского музейного дела, хранителям народной памяти. И – в руководство к действию. Там, где кончаются музеи, начинается безнравственность и беспамятство. БЕЗОТЕЧЕСТВО.

Директор Андреапольского районного
краеведческого музея имени Э. Э. Шимкевича
Линкевич В. В.

Список использованной литературы

1.             Смирнова А. Музеи станут конкурентами развлекательных центров // Мир музея. – 2007. - № 4. – С.19;

2.             Долгин А. Бесценное – синоним бесплатного? // Мир музея. – 2007. - № 4. – С. 36;

3.             Тимофеева И. Присутствие прошлого // Мир музея. – 2007. - № 2. – С. 9;

4.             Удалова Н. Кто защитит музеи? // Музей. – 2007. - № 1. – С. 5;

5.             Лушин Н. В. Письмо директору МУ АРКМ имени Э. Э. Шимкевича от 4.03.2007; вход. № / 9.04.2007;

6.             Вдовин Г. События вокруг Эрмитажа // Музей. – 2006. - № 6. – С. 24;

7.              Вдовин Г. События вокруг Эрмитажа // Музей. – 2006. - № 6. – С. 25.