|
Роковой 41-й
(Из
книги В. С. Лукьянова
"Трагическое Заонежье")
Василий ЛУКЬЯНОВ
Председатель
КРОО
"Общество "Земля Заонежская"
Член Союза журналистов России
|
Лукьянов
Василий Сергеевич родился
в деревне Демехово Вырозерского сельского совета Заонежского района
Карело-Финской ССР 31 июля 1941 года. В
начале декабря 1941 года
Заонежье оккупировали фашисты. Лукьянов вместе с матерью и
другими
родственниками оказался в оккупации в трудовом лагере № Л-55,
который простирался
от Шуньги до Великой Губы.
В 1955 году после окончания Вырозерской семилетней школы
четырнадцатилетним подростком Лукьянов отправился в Медвежьегорск,
потом переехал в Петрозаводск. Работал на ДОКе, затем на флоте -
матросом, рулевым мотористом, помощником механика. Службу в Армии
проходил в одном из ядерных центров Урала. С отличием окончил он заочно
Петрозаводский техникум железнодорожного транспорта по специальности
«автоматика-телемеханика». В 80-х годах пришел в
контролирующие органы СССР в качестве ведущего инженера отдела
государственного контроля СССР. Работал по «Плану важнейших
государственных проверок Союза ССР». В настоящее время
Лукьянов
занимается журналистикой и общественной работой, член Союза журналистов
России. Его публикации носят правозащитный, социальный характер,
отличаются остротой стиля, актуальностью. Много пишет он и об истории
своего родного края, экологии любимого Заонежья. В 2001 году Лукьянов
был удостоен звания «Лауреат 2001 года» г.
Петрозаводска и
награжден грамотой за очерки и публикации на социальную и правозащитную
темы. В 2002 году награжден почетной грамотой газеты «Курьер
Карелии». Длительное время сотрудничает он с
«Севером», лучшим журналом России, в качестве
специального
корреспондента. Василий Лукьянов - председатель КРОО
"Общество
"Земля
Заонежская".
В 2004 году за правозащитную деятельность в
журналистике награжден Главой Республики Карелия Сергеем Катанандовым
Почетной грамотой Республики Карелия.
|
От автора
Почему я решил написать о трагической судьбе детей войны из Заонежья, о
произволе финско-фашистских оккупантов, о тех ужасах военного
лихолетья, которые пережили мы вместе со своими родителями, дедушками,
бабушками, о голодных смертях стариков и детей, о замученных женщинах и
детях, о старушках, забитых насмерть за колосок ржи для голодного внука?
В оккупированном Заонежье народу погибло больше - от голода, холода,
террора финско-фашистских оккупантов, чем погибло заонежан на фронтах
за всю войну. А сейчас, когда ещё живы участники и свидетели той
страшной поры, некоторые переучившиеся деятели пытаются внушить
молодому поколению сказочку о гуманной миссии финского "лайбака"
(презрительная кличка финского солдата). Эти сказочки о райском житии в
оккупации, сочиняемые финскими реваншистами, взяты на вооружение нашими
"заступниками" из соцзащиты и судами всех уровней. Так, в угоду
сиюминутной выгоде мы втаптываем в грязь детство своих граждан, а по
большому счету - историю своей страны.
Время идет, уходят из жизни видные политики, ветераны и просто
свидетели тех страшных для нашей страны дней и, в частности, для моей
малой Родины - Заонежья. Вот тут-то начинаются чудеса.
Голоса бывших наших палачей и голоса наших социальных защитников и
других государственных структур, которые должны стоять на защите
интересов своих граждан, звучат в унисон. Чудесная была жизнь. Финский
реваншизм на эти идеологические диверсии не жалеет средств. Так, в
конце апреля 2002 года состоялась "традиционная" встреча выпускников
1942 - 1944 годов школы № 9 г. Петрозаводска. Что же было в школе № 9 в
годы войны? Тогда личным распоряжением маршала Маннергейма был открыт
"Общественный лицей". Газета "Карелия" от 15 августа 2002 года в статье
"Разные воспоминания о детстве" сообщала, что туда набирались элитные
дети элитных родителей, относящихся к национальному населению, т. е.
финны, карелы, вепсы, ингерманландцы. Здесь ковались кадры чиновников
для будущей Восточной Карелии. Списочный состав 280 человек. 1/3
привозили из Финляндии. Остальных набирали на месте. Преподавателями
там были почти сплошь кадровые офицеры финской разведки.
В свой первый после войны визит в школу № 9, состоявшийся в 1997 году,
финны подарили прекрасно иллюстрированную книгу о райском житье в
оккупации. Какие милые счастливые детские мордашки на этих фото! Не
поскупились они на книжки и в следующий визит. Главное в обеих книгах:
граница Суоми показана по данным 1942 года. Да, ностальгия по
утраченным чужим территориям ощущается. Нам, славянам, только в
Петрозаводске режим Маннергейма "обеспечил" 30 тысяч мест в концлагерях
и 16 тысяч могил на кладбище в Песках. Вдумайтесь: 16 тысяч детей и
женщин!
А ведь большая часть населения погибла не в концлагерях, а, как сейчас
величают, в "иных местах принудительного содержания". Органы карельской
соцзащиты взяли ахинею финских реваншистов на вооружение, лишь бы не
платить крохи старикам.
Например, Подлужная (Власова) Тамара Николаевна имеет справку о том,
что все оккупированное Заонежье было местом принудительного содержания.
На этом основании ей полагается статус узника. Несколько лет мытарств
не принесли результата. Наконец она обратилась к нам, в общественную
организацию "Земля Заонежья". Мне как к первому заместителю предсе
председателя правления и Ольге Рыбаловой, известному адвокату из Первой
юридической коллегии Петрозаводска, приходится конкретно заниматься
этим вопросом.
Потребовались невероятные усилия, в том числе публикации в федеральных
и региональных СМИ, два судебных слушания, издевательские приемы в
ведомстве Николая Гехта, результатом которых стало тяжелое нервное
заболевание самой соискательницы, прежде чем статус БМУ ей
наконец
присвоили.
Министерство труда и социального развития РК, родное ведомство Гехта
Н.Л. - руководителя территориального Управления Министерства труда и
социального развития РК по городу Петрозаводску, составило по делу
Подлужной запрос в Финляндию и, видимо, получило удовлетворивший этого
господина "защитника" ответ. Со слов Подлужной, господин Гехт
сокрушался: "Вот, пришла бы эта справка до суда, тогда вряд ли бы вы
получили статус". Если справки из финского Военного архива от 30 марта
2001 года и 13 июля 2001 года подтверждают, что Заонежье было местом
принудительного содержания, то в справке от 23 июня 2003 года
(1-02-729) ссылаются на "ошибочный подбор слов: их толкование не
основано на сведениях, содержащихся в документах". Мы попросили
международные правозащитные организации и зарубежных журналистов помочь
нам в установлении истины: перевод справки без подписи. Так можно одним
росчерком пера и итоги войны признать ошибочными.
Нет, господа оккупанты, ошибочка ваша была в 1941 году, когда в третий
раз за столетие кинулись вы терзать несчастную Карелию. Это ваши
самолеты бомбили стариков, женщин, детей на Соломенской переправе -
вода в Соломенском проливе была темно-красной от крови, а фрагменты
детских тел - головы, руки, ноги - прибивало ветром к Чертовому Стулу и
Зимнику. Это финские артиллеристы расстреливали беззащитные баржи с
детишками у Ивановских островов. А лагеря - это "мелочь", которую ныне
дружественной стране можно и простить? Потом забыть. И лет через пять
кто-то напишет, что войны вообще не было. Некоторые иваны, не помнящие
родства, с восторгом поддержат авторов "корректуры" - к этому идет.
Чего стоит один "Всадник" господина В. Потиевского!
Вот что писал народный депутат России Иван Чухин в историческом очерке
"Хроника лагеря № 517" ("Петрозаводск" №2 от 10 января 1993г.): "К
сожалению, ряд авторов исторических изысканий в погоне за сенсацией или
политической конъюнктурой грешат новыми неточностями". Описывая
жестокости советского ГУЛАГа в отношении иностранцев, забывают о
зверствах финско-фашистких оккупантов. Да ведь только на кладбище Пески
в годы оккупации хоронили по 40-50 трупов одновременно, два раза в
неделю. По показаниям свидетелей, там захоронено около 16 тысяч
человек. Это жертвы финского террора.
В статье "Карельский фронт - цена победы", опубликованной в "Военном
вестнике" 7 (18), сообщается: "На оккупированной территории
Карело-Финской ССР от непосильных условий жизни и труда в концлагерях
погибло тысячи человек гражданского населения, из 64 тысяч советских
военнопленных умерло от холода и голода, замучено, казнено более 18
тысяч человек". Согласно СПРАВОЧНИКУ ФОНДА ВЗАИМОПОНИМАНИЯ И ПРИМИРЕНИЯ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (Росархив. Москва. 1998г. Дополнение), на
территории Карело-Финской ССР в годы войны находилось 17 концлагерей и
тюрем, не
считая семи Петрозаводских концлагерей
(они,
видимо, входят в
пункт 5, - автор).
А именно:
1.
Центральная тюрьма п. Киндасово
2. Территориальная тюрьма Кестеньги
3. Концлагерь Киннасваара
4. Концлагерь Колвасярви (Куолоярви)
5. Лагеря для перемещенных лиц (1ЦВА
Восточная
Карелия)
6. Концлагерь Абакумов - Бузянская
7. Концлагерь Хабаров - Клеева
8. Концлагерь Климате - Лисинский
9. Концлагерь Ляпсин - Орехов
10. Концлагерь Орлов - Сименков
11. Концлагерь Семереков - Свиридов
12. Концлагерь Тахуилов - Звездин
13. Концлагерь Хепосуо
14. Концлагерь Паалу
15. Концлагерь Видлицы
16. Концлагерь Совхоза
17. Концлагерь Ильинское
По данным этого справочника, документы на финском языке хранятся в ЦГА
РК (ныне Национальный Архив РК по адресу: ул. Куйбышева, 6А)
Концлагеря
Петрозаводска:
Концлагерь № 1
расположен на Кукковке.
Концлагерь № 2 расположен в бывших домах Северной точки.
Концлагерь № 3 расположен в бывших домах лыжной фабрики.
Концлагерь № 4 расположен в бывших домах Онегзавода.
Концлагерь № 5 расположен в железнодорожном городке.
Концлагерь № 6 расположен на перевалочной бирже.
В справке, подписанной 26 августа 1944 года майором Госбезопасности
начальником 2 Отдела НКГБ Вьюнковым, в Петрозаводске было семь лагерей.
За три года финско-фашистского господства через их ад прошло 31576
человек, около 16 тысяч из них похоронено на кладбище Пески.
Сейчас в Карелии по последним данным проживает 6660 человек бывших
узников Германии и ее союзников во Второй Мировой войне.
Есть и другая статистика: из 2377 финских военнопленных на нашей
территории умерло 403 человека.
В связи с 60-летием освобождения Карелии от немецко-финских оккупантов
хочется напомнить следующие цифры. В партизанском движении на
территории Карелии участвовало 5101 человек, из них погибло 1472
человека. Из призванных в армию жителей Карелии с войны не вернулось
более 100 тысяч человек. В частности, 9,5 тысячи карел, 1,6 тысячи
советских финнов.
Общие потери советских войск в 1941-1944 годах в войне с Финляндией и
германскими войсками на этом театре военных действий составили 420 260
человек, это 69% от численности личного состава фронта. Конечно, все
эти цифры далеки от истины, но все же более приемлемы для логики, чем
данные наших бывших врагов, к которым чиновники из соцзащиты обращаются
за консультацией, чтобы выступать против своих граждан. Только с
менталитетом российского чиновника это возможно.
Мне жалко молодых женщин - представительниц соцзащиты в судах. Они
прекрасно понимают, какая неблаговидная роль им отведена. Вот и
отворачивают от старушек свои лица. Мне часто приходилось в ту пору
(1997-1998 гг.) посещать суды. Идет слушание дела очередной
соискательницы. Опустив очи долу, дама, по возрасту годная во внучки
пожилой подательнице иска, делает заявление: "Ваша честь, по нашим
данным в Заонежье не было мест принудительного содержания".
Красавица, посмотри на соседа справа - автора этих строк, посмотри на
шрам на его лбу: это "подарок" пьяного штурмфюрера СС, переведи взор
дальше. Вот сидит Клавдия Патракова (Ермилкина) с поврежденным глазом и
страшными шрамами на лице от финской плетки. Нас с Клавдией судьба
свела в войну на Малой Шильте - жили в одном доме. Поговори с оглохшим
от побоев изувера, помощника коменданта Хояра, Кирилиным Сергеем. Это
он девятилетним парнишкой валялся на улице Палтеги, изо рта и ушей у
него текла кровь, а озверевший фашист продолжал его пинать. Повтори
свои слова сестре Тихоновой Таисии Александровны, она все равно не
услышит. Она онемела и лишилась слуха, когда ей было 1,5 года. Финский
подонок натравил на девочку овчарку, и та упала с окна. Вот эти данные,
красавица. Они здесь, рядом. А соцзащита ищет эти данные в стане бывших
убийц и насильников и берет их за основу, правда, выборочно. Если в
документах говорится о зверствах оккупантов, то соцзащита это отметает.
Ей нужны сказочки о райской жизни. В какое время мы живем, в какой
стране? Это не воспринимает человеческий разум.
"Мою двоюродную сестру из деревни Ерстнево (Кижи), совсем еще девчонку
- до войны училась в Петрозаводске в техникуме - разорвали на двух
березах якобы за связь с партизанами. Привязали ноги к двум согнутым
деревьям и отпустили их", - рассказывает мне земляк из Кижей майор в
отставке Юрий Ярышев. Вот какую "цивилизацию" нес России пресловутый
"Всадник", о подвигах которого с упоением вещают иваны, не помнящие
родства.
Как-то будучи в Кижах, разговорился я с одним служивым. Не любит он,
когда одновременно на остров на одном теплоходе приезжают немцы, а на
другом французы. Среди туристов, как известно, много стариков, и войну
они помнят. Поэтому, когда встречаются участник французского
Сопротивления и штурмбанфюрер из Баварии, бывают и эксцессы. Да,
Франция и Германия - это великие нации, их народы помнят свою историю,
какой бы горькой она ни была, и не секвестируют ее, как это делают в
Карелии и России иваны, не помнящие родства, в угоду сиюминутной
копеечной выгоде. Стыдно мне за этих начальников, жалко их наследников.
Забыли чиновники о нас, детишках со вспухшими от мякины животами, о
растерзанных финской солдатней женщинах и девушках, о запоротых
насмерть стариках. Все забыто. Так кого же мы вырастили на свою
погибель?!
В этой книге я рисую картины жизни Заонежской деревни в период первых
послевоенных пятилеток. Это тоже трагическая страница нашей страны, мы
были уверены в будущем, но увы... Книга эта основана на документах из
Национального архива РК, Архива Управления ФСБ по РК, работах ученых,
официальных документах и воспоминаниях участников и свидетелей той
поры. Особо благодарен я за помощь Горшковой Клавдии Григорьевне,
бывшему секретарю Вырозерского Совета. Ведь до сих пор тема оккупации
Карелии, Заонежья, тема плена, "мест принудительного содержания",
оборонно-строительных батальонов, даже тема срочной эвакуации - это
тайна за семью печатями. Поэтому я решил в меру своих сил осветить ту
пору.
Это документальная повесть, и мне думается, что она будет интересна не
только для моих современников, но и для молодых.
Людям нужна правда! Шестидесятилетнему
юбилею Победы эта книга
посвящается.
Роковой
1941-й
По данным ответственного за эвакуацию Т. Вакулькина, в Заонежском
районе в оккупации осталось 12 тысяч человек, а по финским данным 15
тысяч, сейчас уже называют цифру 17 тысяч человек. В других
оккупированных территориях народу осталось - мизер. Как это случилось?
Почему?
В юности я работал на флоте. С этим вопросом в 1959 году обратился я к
своему преподавателю, известному капитану Михаилу Дмитриевичу Кукушкину
(он вел у нас лоцию) - имя этого капитана вспоминают в день
освобождения Петрозаводска, когда опускают венок у Ивановских островов.
Это он в 1941 году спас с горящей баржи людей (правда, к сожалению,
около 50 человек утонули около острова), и на переполненном буксире
доставил их в Шалу. Закончив спасательные операции, три буксира, в том
числе и буксир Кукушкина, последними прошли уже практически скованный
льдом ББК, но враг настиг его, и при заходе в город Онега судно
разбомбила авиация противника. Буксир затонул на мелководье, команда
спаслась, сам капитан остался сидеть на рее в валенках до подхода
спасателей.
Так вот, Михаил Дмитриевич объяснил, что эта трагедия стала возможна
благодаря географическому положению Заонежья и стратегическому таланту
Маннергейма. Действительно, Заонежский полуостров по причине
тектонического происхождения имеет береговую линию, изрезанную
фиордами. Есть шхерные участки, а связь с материком в основном
проходила через два моста Плавник на заливе Святуха и Федотовский.
Перерезав эти мосты, финны блокировали Заонежье. Они учли все. Ранние
морозы сковали заливы, бухточки, шхеры. Лед - где был более толстый
припай толщиной 15-20 сантиметров, а где и вообще лед-резунец, особенно
опасный для древних деревянных барж, помешал судам, пригнанным с
Мариинской системы для эвакуации жителей Карелии. Именно из-за ледового
припая баржи не могли спасти жителей Шуньги. Целую неделю люди ждали
эти баржи, а те не могли подойти ни к Кузаранде, ни к некоторым другим
населенным пунктам Заонежья. В Толвуе затонула баржа с архивом, правда,
люди спаслись. Две баржи с людьми оказались брошены на произвол судьбы
в Малом Онего, и только через двое суток были отбуксированы на
Пудожский берег. Как мне объяснил другой участник этой героической
эпопеи по эвакуации населения капитан Амосов Сергей Васильевич, под
началом которого пришлось трудиться в юности, судьба баржи иной раз
зависела от настроения фашистского летчика и жизненного опыта, выдержки
капитана буксира. С началом войны на буксирах установили небольшие
пушки или зенитки, а командному составу флота ввели воинские звания. И
вот новоявленный "Федор Ушаков", буксируя баржу с тысячами детей и
женщин, заслышав гул фашистского стервятника, командовал: "Орудия к
бою". Матросы начинали суетиться около этой "пуколки", И фашистский
самолет, уже было пролетевший мимо, разворачивался и начинал утюжить
буксир с незадачливым флотоводцем. Матери прижимали мертвых детей,
исходя не человеческими воплями, кричали дети, тщетно пытающихся
разбудить уснувшую навеки мать, а через пробоины ниже ватерлинии
хлестала холодная онежская вода, наполняя сердца несчастных ужасом.
Другой тип капитанов - это yмyдpeнныe жизненным опытом люди. Заслышав
гул вражеского самолета, они приказывали закрыть "пукалку", и команда
маскировала зенитку подручными средствами: ящиками, телогрейками,
брезентом. Самолет, сделав пару кругов над караваном и не обнаружив
ничего подозрительного, кроме барж с детьми, летел дальше. Ведь не все
пилоты были фашистами-душегубами! А караван продолжал свой путь к
спасительной Пудоге, к Шале, Песчаному.
Однако не сумевшим попасть в эвакуацию людям пришлось СО своим нехитрым
скарбом от причалов Толвуи, Шуньги, Кузаранды и других мест, куда не
могли подойти баржи, возвращаться восвояси по домам. А вскоре появились
первые "гости" из Суоми. Обычно сначала проезжала конная разведка, а
потом через деревни шли лыжники и по два человека заходили в дом.
Приветствовали: "Хювя пяйвя!". И задавали стандартные вопросы: "Есть
солдат? Есть коммунист?
Комсомолец?". Это я знаю со слов их родственников и очевидцев, сам-то
был совсем мальцом. В первые дни оккупации они расстреляли юную
комсомолку Тасю Мухину. Девушка попыталась спрятаться в хлеву среди
животных, и крутые шюцкоровцы поливали через окна строения из своих
автоматов "суоми", а потом, сделав свое черное дело, долго не разрешали
хоронить Тасю. Сейчас ее могилка находится на Юсовой Горе рядом со
знаменитой сказительницей Ириной Федосовой. Так Заонежье начинало
знакомиться с новым порядком, который внушал ужас на протяжении трех
лет оккупации несчастным жителям Заонежья.
Мои земляки из
колхоза им. Анохина
Деревня Демехово Вырозерского сельсовета Заонежского района. 30-е годы
(Фото из архива В. С. Лукьянова)
Заонежье было полностью оккупировано к 5 декабря 194L года. Через
несколько дней "гости" из Суоми, дав на сборы всего один час, приказали
жителям территорий Типиницкого, Кузарандского, Вырозерского,
Толвуйского, Падмозерского, Шуньгского и других сельских советов,
находящихся на Восточном побережье, которое было объявлено особой
зоной, переселиться в определенные деревни в глубине полуострова. Они
были помещены в концлагерь, так как секретный Приказ Командира Военного
управления полковника В. А. Котилайнена гласил:
«В
концлагерях Военноro управления восточной Карелии содержатся:
а) Лица, относящиеся к не национальному населению и проживающие в тех
районах, где их пребывание во время военных действий нежелательно.
б) Политически неблагонадежные лица, относящиеся к национальному и не
национальному населению.
в) В особых случаях и другие лица, пребывание которых на свободе
нежелательно» ("По обе стороны Карельского фронта", стр.
171).
Основная масса жителей оккупированного Заонежья опюсилась к не
национальному населению, ибо на 15 тысяч заонежан к национальному
населению относил ось всего 500 человек (из тех, кто попал в
оккупацию), и именно наше проживание было нежелательно финнам в особой
зоне, и именно мы были переселены в концлагеря согласно приказу
полковника Котилайнена. В документах финского командования это отражено
точно. Так, в письме от 30 мая 1997 года, адресованном Председателю
Карельского республиканского Красного Креста Борису Романову, Военный
архив Финляндии сообщает:
«Трудовой
лагерь Л-55 располагался в восточнои Карелии в
районе Толвуя - Терехово - Великая губа».
Зам. директора военного архива Илкка Корконен. Секретарь Сеппо Раутиа.
Гербовая печать архива.
А, как известно из финских документов, (см. «По обе стороны
Карельского фронта», В. Г. Макуров, стр. 412) все трудовые
лагеря
подчинялись Управлению Восточно-Карельских концлагерей.
Лагерь Л-55 занимал практически все Заонежье, куда фашисты загнали
жителей прибрежных районов. Были у этого лагеря и более мелкие
подразделения со своими индексами и нумерацией.
Посмотрев на карту, где были сконцентрированы жители Заонежья по 6 - 7
семей в доме, можно сказать, что это самые плодородные земли, людей
согнали сюда для рабского труда, в основном в сельском хозяйстве.
Колхозы переименовывались в общины, где применялся рабский труд,
оплачиваемый в каждом месте по-разному, в зависимости от коменданта.
Платили и по 20 марок (три коробка спичек), вместо марок могли платить
и "натурой". Так, по свидетельствам очевидцев, на работающего раба
выделялось по 140 граммов искусственной муки (каких-то белых хлопьев),
в которые добавляли солому и из этого месива пекли хлеб. На детей и
стариков ничего не выделялось, поэтому, если официально детский труд
разрешали с ]5 лет, то практически дети батрачили с 6 - 7 лет, чтобы
помочь взрослым выполнить норму и как-то дополнительно заработать. Люди
умирали от голода, болезней, а также жесточайшего террора финских
властей. Оккупанты ввели круговую поруку: если кто-то из членов семьи
исчезал, финны арестовывали всех его родственников, истязали их,
несмотря на возраст, увозили в тюрьму в Космозеро, откуда мало кто
возвращался. Там после издевательств расстреливали.
В Великой Ниве стоял полевой штаб, начальником которого был садист
Симола. В деревне Поля располагался финский батальон. Пленные лагеря
Л-55 размещались в этих деревнях по 6 - 7 семей в доме, как и в
окружающих деревнях поменьше:
Шильте, Малой Шильте, Фоймогубе (Патрово), Харлово, Тявзии, Якорледине,
Кераке, Крохино, Щелейке, Медных Ямах. Все дома в этих деревнях набили
русскими рабами. А в деревнях Комлево, Пургино, Терехово
концентрировали население для дорожных работ. Все русские были обречены
на голодную смерть, смерть под палками или от выстрела "весельчака"
охранника.
Старушек забивали насмерть палками, когда те пытались собрать колоски
для голодных внуков, как свидетельствует Мария Александровна Гурова
(Тихонова) из Спировки. (Запись телеканала "Московия"). В каждой
деревне, большой и малой, были отделения полиции, полицейские посты.
Двери под страхом смерти запрещалось закрывать на ночь. Практически
каждую ночь проверяли, обыскивали, нет ли разведчиков или припрятанного
зерна. Самые маленькие деревни оккупанты сжигали, чтобы не было приюта
для разведчиков и партизан. По этой же причине наглухо заколачивались
личные бани, их запрещалось использовать под угрозой расстрела.
Как сказано в секретном «Положении финского оккупационного
управления Восточной Карелии о концентрационных лагерях» от
31
мая 1942 года,
«B
качестве дисциплинарного взыскания для лагерников можно
принять:
1. лишение лагерника доверенной ему специальной работы;
2. выполнение лагерником обязательной работы вне очереди максимум 8 раз
подряд;
3. помещение лагерника под арест в светлую комнату максимум на 30
суток, а в темную максимум на 8 суток, когда проступок суммируется - 45
суток в светлую комнату и 12 суток в темную комнату».
Когда есть
необходимость, можно в первой части п.3 указание ужесточить
уменьшением питания или применением жесткой постели, или то и другое
сразу.
Если указанные выше наказания не эффективны, к какому-нибудь
лагернику... начальник лагеря может назначить вместо дисциплинарного
взыскания или вдобавок к нему наказание избиение розгами максимум 25
ударов». (Макуров В.Г. «По обе стороны Карельского
фронта», раздел IV, «Поддержание
дисциплины» пункт
37).
Все это применялось в оккупированном Заонежье, только в более
изощренном виде: основным аргументом оккупантов были кулак, палка
(шомпол) и автомат «суоми», который они частенько
пускали в
ход ради забавы (книга «Чудовищные злодеяния финско-фашистких
захватчиков в Карело-Финской ССР», В.Г. Макуров «По
обе
стороны Карельского фронта», И. Бацер,
А. Клекачев «Позывные из ночи»). Так, первый
секретарь
подпольного райкома Бородкин Георгий Васильевич рассказывает:
«Я
не случайно заикнулся об условиях. Здесь в Заонежье не просто
оккупация. В сущности, вся территория этого района превращена в
огромный концентрационный лагерь. Партизаны сюда как прорываются?
Отдельными рейдами. Летом - шалишь. Зимой главным образом на лыжах ...
» (стр. 74 «Позывные из ночи»)
Следует отметить, что книга «П озы вные из НОЧИ»,
изданная
в 1 965 году, имеет статус документальной повести, написанной на
конкретных фактах, данных партийного архива Карельского обкома КПСС и
КГБ.
То, что Заонежье полностью было превращено в концлагерь (после Указа
президента № 1235 это стало называться более расплывчато
«местами
принудительного содержания», следует из справки № 7493 от 30
марта 2001 года, выданной Военным архивом Финляндии Подлужной
(Власовой)Тамаре Николаевне, где сообщается, что «деревня
Устьяндома в Заонежском районе была местом принудительного содержания
гражданского населения в годы оккупации Восточной Карелии (1941 -
1944). Поэтому семья Власовых находилась в принудительном содержании в
те годы».
Справка того же архива: «Гражданское население содержали в
районе
деревни против своей воли в 1941 - 1944 году. Еще сообщаем, что, так
как дети семьи Власовых жили на оккупированной территории Заонежского
района, их можно уже на этом основании классифицировать как малолетних
узников».
Такая справка есть не только у Подлужной, имеются они еще у нескольких
человек. Сами бывшие оккупанты подтверждают, что все Заонежье
в
годы войны относилось к «местам принудительного содержания
населения».
Некоторые деревни в Заонежье были ограждены колючей проволокой, другие
- нет, так как при существующей системе полицейского контроля, круговой
поруки бежать было практически невозможно, да и сам Заонежский
полуостров от Ламбасручья до Медгоры бьл опоясан шестью рядами колючей
проволоки с подвешенными минами. Местами эта проволока сохранилась до
сей поры в напоминание о тех мрачных временах. Кстати, в документах
военной поры населенные пункты часто отражены только названиями
«куста» деревень. Например, в Вырозерский куст
входило 22
деревни, в Кузарандский и Толвуйский - десятки деревень. Некоторые
деревни оккупанты переименовали на свой лад по специальному приказу.
Часть жителей Заонежья была перевезена в Петрозаводск, в концлагерь №
б, располагавшийся на улице Олонецкой. Часть заонежан оккупанты
переселили в концлагеря Кондопожского района. В документах той поры
территории Заонежского района обозначаются грифом А/б. Финские архивы
пока не разъяснили значение этой зловещей символики.
Некоторые подростки из республики, в том числе из Заонежья, были
насильно отправлены в оборонно-строительные батальоны финнов и
ИСПОЛЬЗ0Вались в других областях, к примеру, в Ленинградской. На них по
логике вещей тоже распространяется понятие «другие места
принудительного содержания,>, а значит и льготы, положенные
бывшим
малолетним узникам. Об этом свидетельствует письмо прокурора республики
В.М. Богданова от 11.07.1995 года № 13 - 03 министру социальной защиты
Семенову В.А., где он требует вернуть изъятые удостоверения
этой
категории бывших малолетних узников.
Большая часть молодежи из Заонежья старше 15 лет попала в лагерь № 1
между Масельской и Повенцом, потом их разбросали по лагерям, отправили,
например, во второй лагерь в Кяппесельге, в Кондопожские лагеря на
лесозавод. Много молодежи загнали в Кокоринский лагерь на строительство
дороги по западному берегу Заонежского полуострова. Этот лагерь был
передвижным: подразделение Кокоринского лагеря находились также в
Уницах, Мелой губе, Кокорино, Куткострове и еще ряде деревень. Были там
и семейные граждане из семейного лагеря № 2 (из Кяппесельги) - лагеря
объединили, так что попали туда и малолетние дети. Часть заонежан
содержалась в Вилговском трудовом лагере. Около 90 человек
командированной молодежи из Вилговского лагеря (согласно финским
документам) работали на заготовке леса в концлагере в Матросах. Кстати,
в этом лагере находились две моих тети Танска (Мартюхина) Мария
Ивановна и Авдеева (Мартюхина) Ольга Ивановна.
Наличие этих лагерей подтверждается как финскими документами, так и
советскими.
Официальные
документы:
Справка УФСБ по РК
№ 10/26-81/ от 26. 11. 99 г. (изъятиями) В письме от
ФСБ Управления по Республике Карелия №10 /2681/Н от 26.11.99 г.,
адресованном председателю общества ''Земля Заонежья" Ивану Костину,
отмечается следующее:
"По данным на 4 мая 1942 года вся полнота власти на временно
оккупированной территории КФССР была сосредоточена в созданном финскими
оккупантами Военном Управлении Восточной
Карелией. В административном отношении занятая территория была
разделена на округа и районы. В частности, Заонежский район республики
был белофиннами разделен на семь местных районов:
Уницкий
- центральная деревня Малая Губа;
Шуньгский - центральная деревня Шуньга;
Великогубский - центральная деревня Великая Губа;
Великонивский - центральная деревня Великая Нива;
Толвуйский - центральная деревня Толвуя;
Яндомазерский - центральная деревня Яндомозеро;
Сенногубский - центральная деревня Сенная Губа.
Возглавляли
указанные районы коменданты. В их распоряжении находилась
рота полицейских. Коменданты районов ведали регистрацией населения,
выдачей документов, реквизицией продовольствия, скота, оружия и т.д.
Населенными пунктами непосредственно управляли старосты. На старост
возлагались следующие обязанности: списочный учет населения деревень,
регистрация вновь прибывших и сообщение о них коменданту или
полицейским, учет продовольствия и выдача его населению, поддержание в
населенном пункте порядка, установленного белофиннами, обеспечение
выполнения всех повинностей, устанавливаемых властями для местного
населения.
Для поддержания порядка особый контроль со стороны финских
оккупационных властей проводился в оккупационных местностях восточного
и южного побережья Заонежского залива. Так, в Приказе по Управлению
Шуньгским районом говорится следующее: « ... оккупированная
местность Заонежского района в восточном и южном направлениях
объявляется запретным районом, и населению туда ходить категорически
запрещается. Объявить, что нарушители будут расстреляны».
О правилах передвижения в Приказе говорится: « ...
гражданское
население не имеет права выезжать без разрешения начальника района или
Штаба Управления Восточной Карелии».
Основание: архив УФСБ России по РК фонд КРО ОП 1 порядка 81 л 13-24.
По данным на 10 июня 1942 года следует, что «все население в
деревне Великая Губа осталось на Jиесте, кроме этого, туда эвакуировано
население Толвуйского, Кузарандского, Вырозерского и Типиницкого
сельских Советов, а также частично Паяницкого сельсовета. Всего около
15 тысяч человек. Все деревни этих сельсоветов расположены по побережью
Заонежья и в настоящее время заняты войсками... ».
Основание: архив УФСБ России по РК фонд КРО ОП 1 порядка 81 л 51-52.
Согласно указанию штаба 3 финской армии от 9 сентября 1941 года
«Гражданское население, проживающее в Заонежском районе
КФССР,
использовалось на строительстве дорог для военных целей и ремонте дорог
для гражданского населения, а также для уборки урожая, сбора ягод,
грибов, ловли рыбы для нужд белофиннов. Если в промежутках этих работ
можно использовать население в других работах, нужно сделать так, чтобы
население могло заработать деньги для покупки необходимого».
Основание: архив УФСБ России по РК фонд КРО ОП 1 порядка 81 л. 81-82.
Вот неполные списки, в которых жители бывшего Заонежского района
упоминают следующие места концентрации гражданского населения с
условным обозначением этих мест:
- 10 км от станции
Масельгской или 13 разъезд Кировской железной дороги
(№ 8010 он же 9839)
- Совхоз «Вичка» (№ 8047)
- Деревня Юстозеро (№ 8639)
- 12 км от Медвежьегорска по Гоблинскому тракту (№ 9604)
- деревня Чебино (№ 9607)
- 12 км от дер. Пергуба (№ 9838).
За работу в указанных местностях финские оккупационные власти платили
деньги.
Основание: архив УФСБ России по РК, фонд КРО, архивные дела арх.М 8297,
8298, 8299.
«Являются ли данные объекты местами принудительного
содержания
гражданского населения, установить по нашим материалам не
представляется возможным». На этом архивный текст
заканчивается.
Надо учесть, что эта справка на мой запрос (в справке я указал
юридический адрес «Земли Заонежья», Т.е. адрес И.А
Костина)
пришла через три месяца после вступления в силу Постановления № 20 от
07.07.1999 r., которое практически одним пунктом 3 перечеркивает старые
нормативные акты. Те же факты толкуются уже против истца. Вот и вся
мораль.
Что чиновникам не ясно? Что такое «иные места принудительного
содержания»? Возможно, чиновники далеки от правовых норм,
применяемых во всем цивилизованном мире, а может, просто себе дороже
признать существующие во всем мире постулаты.
 Немцы
в Заонежье 1942 год
(Фото из архива)
Посольство ФРГ в Москве в ответ на публикацию А. Укконе в
«Известиях» от 13.02.2003r., сослалось на закон об
учреждении фонда «Память, ответственность,
будущее»,
вступивший в силу 12.08.2000 года, а конкретно на параграф 11 этого
закона:
«Признаками иных мест заключения являются бесчеловечные
условия,
недостаточность питания и отсутствие медицинского
обслуживания».
Всего этого жители Заонежья хлебнули с лихвой. Территорию Заонежья
можно отнести и к концлагерю, и к «иным местам принудительно
содержания». Можно ли считать человечным обращение, когда
финская
солдатня или полицаи избивают больного человека до полусмерти
оглоблями за то, что он не мог выполнить норму? А истязанию в Заонежье
подвергались все и старики, и дети, часто безо всякого повода.
Можно ли считать нормальным питание, когда на работающего человека
выделялось 140 граммов эрзац-муки? Ее еще называли «кулевой
мукой». Порой вместо нее давали 100-150 граммов хлеба на
работающего (на карелов - 300 граммов), а на детей и стариков не давали
вообще ничего. Можно ли считать «медицинским
обслуживанием»
операцию, когда больному вскрывают живот и не зашивают, а отправляют
его за десятки километров ночью в другую больницу? Или когда вместо
оказания медицинской помощи врач-шюцкоровец под хихиканье полупьяной
медсестры-лотты (дамочки из профашистской организации «Лотта
Свярд» или «белые переднички») до
полусмерти избивает
несчастного больного? И не виноваты старики, что в угоду недальновидным
политикам государственные ведомства социальной защиты понимают свои
обязанности с точностью до наоборот. Это России еще аукнется. Есть
мудрая заонежская поговорка: «Недалеко уедешь, на запятках
стоишь» (запятки - продолжение санных полозьев в дровнях). К
чиновникам, которые измываются над заонежскими стариками, также
отнесутся их дети и внуки, потомки, ведь они так воспитаны своими
родителями.
Кстати, к этой справке УФСБ возникает вопрос: в селе Великая Губа было
сосредоточено все население Восточного и Южнoгo побережья полуострова
около 15 тысяч человек. Согласно данным секретаря комиссии по эвакуации
Т. Вакулькина, в Заонежском районе осталось в оккупации 12 тысяч
человек, а по данным финнов - около 15 тысяч, есть документы о 17
тысячах русских в оккупированном Заонежье. Тогда кто же,
интересно, надрывался на непосильной работе в лагере Л-55 в Космозере,
Палтеге, Шильте, Патрово, Тявзии, Красной Сельге, Устьяндоме, Медных
Ямах, Полях Терехово, Комлево, Пургино, Толвуе и других подразделениях
этого лагеря, раскинувшегося практически на всей территории района, и
где был режим концлагеря?
По финским данным на 31 декабря 1941 года в концлагеря было заключено
20005 человек, из них 210 - карелы, остальные русские («По
обе
стороны Карельского фронта» 1941-1944 год»).
В записках июля-декабря 1941 года фельдмаршала Маннергейма упоминает:
«Таким образом, четверть из числа населения, или всего 90
тысяч
человек, остались на месте. Из них половина карелы, а остальные -
большей частью лица, высланные из центральных областей Советского
Союза» (В. Г. Макуров «По обе стороны Карельского
фронта», стр. 143).
Непонятно, к кому отнес фельдмаршал жителей Заонежья, прямых потомков
новгородцев? Вербованных у нас не было, а карел всего 505 человек на
весь район. Поэтому опираться на данные статистики враждующих сторон -
занятие неблагодарное, в информационной войне истиной не пахнет.
Советские
военнопленные на
лесоповале. 1943 год
(Фото из архива)
Можно усомниться в воспоминаниях фельдмаршала Маннергейма, ведь по
данным некоторых наших авторов в концлагеря было заключено 35 тысяч
человек. Известно, что жители Заонежья содержались в концлагерях или
трудовых лагерях на территории полуострова и в концлагере № 6 в
Петрозаводске, а также были раскиданы по другим лагерям Карелии, других
областей. Некоторые подростки были загнаны силой в так называемые
оборонно-строительные батальоны, где содержались в лагерном
режиме. Эти батальоны трудились и в соседних областях, например, в
Ленинградской.
Поэтому я считаю целесообразным опубликовать следующий документ без
купюр. Судьба этой справки очень интересна, она еще раз показывает, как
к соискателям статуса БМУ относятся карельские чиновники всех уровней
власти.
Первый заместитель министра соцзащиты Е.А Сидибе сделала запрос № 5-22
от 07.12.1993 г. о нахождении финских лагерей на оккупированной
территории Карелии в период Отечественной войны с 1941-1944 года в ЦГА
Карельской АССР. Ответ-справку 1/637 от 16.12.1993 г. до населения
старались не доводить (особенно до жителей Заонежья), и все же наш
предшественник-правозащитник Хомутинников В. Н. сумел
заполучить
оригинал, с которого делал потом ксерокопии. Жители 3аонежья
предъявляли эту справку в судах, она сыграла важнейшую роль в
установлении статуса БМУ.
Автор справки В. А. Рунов (ныне покойный) был объявлен чуть ли не
персоной «нон грата». Он, мол, не имел права
выдавать такую
справку. Светлая память этому честному человеку:
Наконец в 1996 году злополучную справку передали в УФСБ РК (акт 1-57
от22-02-96 года), а в соцзащите хранится первый экземпляр, но чиновники
даже не выдают ее адвокатам для предъявления в суд. Вот так о нас
заботится соцзащита.
Достоверность этой справки признал директор архива О. Г. Чистяков,
приглашенный в качестве свидетеля в суд по установлению статуса БМУ
Кармановой Людмилы Ивановны. Слушание состоялось под председательством
судьи Хлопотовой Ольги Николаевны 17 января 2003 года.
Предлагаю читателям ознакомиться с этим историческим документом и
сделать вывод о морали наших чиновников, призванных заботиться о
насущных проблемах стариков, отдавших стране все силы, здоровье, жизнь.
Письмо:
В Министерство
социальной защиты населения РК Первому заместителю
министра Е.А. Сидибе 16.12.93 № 1-6З7на № 5-22 от 7.12.93 г.
На Ваш запрос о нахождении финских лагерей на оккупационной территории
Карелии в период Великой Отечественной войны 1941-1944 гг. сообщаем
следующее:
Концлагерь в д.
Святнаволок Петровского района,
сводный молодежный, на
момент освобождения Красной Армией в июне 1944 г. насчитывал свыше 700
узников. Образован финнами в 1941 г. Узники концлагеря находились за
колючей проволокой, использовались на дорожном строительстве,
углежжении и др. каторжных работах под винтовкой финских солдат и
избивались дубинками.
Основание: Газета «Красное Знамя» 1944 г. от 19
июля
«Карелия в годы Великой Отечественной войны 1941-1945
гг.»)
Сборник документов и материалов. Издательство
«Карелия», г.
Петрозаводск, 1975 г., стр.321.
Концлагеря
Медвежьегорского района:
В городе Медвежьегорске на противоположной стороне от санатория и
военного городка находился концлагерь для военнопленных и мирного
населения. Организован в 1942 году.
В 38 км от ст. Пиндуши находился концлагерь № 1, который в августе 1942
г. был перебазирован в д. Медвежка, 18 февраля 1943 г. концлагерь из д.
Медвежка частично был переброшен за 18 км. в лес и в марте 1944 г.
прекратил своё существование, мирное население было отпущено в свои
дома.
16 апреля 1944 г. часть жителей Толвуйского сельсовета была направлена
в концлагерь № 9839, который был сформирован на базе лагеря № 8010 и
находился в 10 км.
от ст. Масельга. Лагерь № 8010 действовал с 1942 г.
В 1942 г. действовали концлагеря: Кокоринский вблизи д. Кокорино № 9605
в 2 км.. от д. Медвежка, в 1943 г. концлагерь № 08047 совхоза
«Вичка», в д. Космозеро действовала с 1941 по 1944
гг.
тюрьма для местного населения.
В 1941 г. население побережья Повенецкого и Заонежского заливов
(Заонежский район) было отнесено к запретной зоне. Население деревень
Толвуя, Кузаранда, Типиницы, Сенная Губа, Кижи переселено в концлагеря
Петрозаводска, в концлагерь "Пески" (6 км. от Петрозаводска),
Кутижму, в 1943 г. в концлагерь, находящийся в 8 км от д. Уница. В 1944
г. в концлагерь № 9836 за 12 км от д. Юстозеро, в концлагерь совхоза
«Вичка».
Основание: ф.287, оп.2, д. 28, л.45, 82, д.30, л. 47-48, 235, ЛЛ. 19,
47,195-196, д. 31, л.279, 280, 313-314.
«Чудовищные злодеяния финско-фашистких захватчиков на
территории
КА ССР», сборник документов и материалов Госиздат КАССР, стр.
16-17,51,61, 75, 109, 195,257-259.
Концлагеря
Кондопожского района:
В Кондопожском районе находились концлагерь военнопленных № 8062;
комендатуры: Сунская, Кондопожская, Новинская, Илемская, Лижемская,
Обжская, Уницкая. В Кондопожский концлагерь пленных размещали взятых в
плен при эвакуации жителей Заонежского и Петровского районов.
Основание: ф. 792, оп.3, д. 2-40, л.1,2, 62, 63, 64.
Директор архива: О. Г. Чистяков. Исполнитель: В. А. Рунов
Василий
ЛУКЬЯНОВ
Председатель КРОО
"Общество "Земля Заонежская"
Член Союза
журналистов России
Материал
опубликован с согласия автора
©
При цитировании материала статьи ссылка на источник и автора
обязательна!
Каталог
публикаций >>
|
